В уездном театре шел второй год ремонта.

Так как это было единственное культурное учреждение в городе, то первым делом решили отремонтировать кабинет директора, зрительный зал и сцену, чтобы как можно быстрее возобновить показ спектаклей. Для этого дела наняли бригаду строителей, которую порекомендовал Ашоташотыч, хозяин соседнего ресторана. Рабочие наспех сколотили сцену, которая местами стала ровная, но в основном, доски были плохо пригнаны друг к другу, из-за чего артисты постоянно или запинались, или попадали ногами в дыры. А в зале старинные дубовые кресла заменили на современные дубовые кресла из фанеры, которые противно скрипели всякий раз, стоило лишь кому-то пошевелиться. Кроме того с потолка частенько падали кусочки штукатурки, а сильфидам иной раз приходилось танцевать под визг перфоратора. Но это были мелочи. Главное, что теперь театр мог принимать посетителей.

Правда, попасть в театр было не так просто. В Министерстве издали указ, чтобы зрители обязательно приходили в касках и сидели в них во время представления. Всё-таки, ремонт был в самом разгаре, и мало ли что могло упасть на голову. Если же у кого-то из зрителей не было с собой каски, то для таких бедолаг предусмотрительный Ашоташотыч открыл возле театра ларек по продаже одноразовых картонных касок.

Зато директорский кабинет был отремонтирован очень хорошо. Дорого и богато. Но сейчас директора это не радовало. Петпетрович сидел в настоящем дубовом кресле и читал очередной указ из Министерства: “... в связи с проведением … и во избежание… обеспечить рассадку зрителей в шахматном порядке с заполняемостью зала 33,68%”.

Директор с досадой отбросил бумагу и вызвал секретаршу:

- Катерина! Срочно Геньюгеньевну ко мне!

Через пару минут в кабинет влетела запыхавшаяся Геньягеньевна - начальник отдела планирования и продаж.

- Вот что, Геньягеньевна, - сказал ей директор, - придется вам всё заново пересчитать. Вчера мы считали заполняемость зала на 53,47%, а теперь надо на 33,68%. Прошу срочно приступить к расчетам и выдать задание программисту, чтобы исправил места в онлайн-кассе.

- Но, Петпетрович! - жалобно воскликнула Геньягеньевна, - мы с девочками и так вчера до ночи тут сидели. Только сосчитали - и опять!

- А что делать? - вздохнул директор. - Работа у нас такая. Считайте быстрее, надо ещё рабочим дать задание, чтобы лишние кресла выпиливали. А те, которые вчера выпилили, теперь придется назад вернуть и пилить по новой схеме.

- Может не надо выпиливать? - робко спросила Геньягеньевна. - Что если просто заклеить лишние места клейкой лентой?

- Ага, как же! Лента этих зрителей-жуликов не остановит. Сейчас же с балконов прибегут и на хорошие места рассядутся. А если с потолка что-нибудь свалится, то зашибет сразу всех, а не через одного. Нет, надо выпиливать. И в Министерстве так приказали. Короче, хватит болтать. Идите, считайте план рассадки.

Геньягеньевна, всхлипывая, удалилась, а директор только решил немного вздремнуть, как зазвонил телефон.

- Слушаю, - недовольно ответил директор. -

- Петпетрович, - доложила секретарша, - из Министерства звонят. Соединяю.

В трубке что-то щёлкнуло, а затем директор услышал недовольный голос министра:

- Петпетрович, ты что же это творишь-то?

- А что? - испугался директор.

- А то, - сказал министр. - На днях моя любимая племянница решила посетить ваш театр. Зашла на ваш сайт, выбрала молодого, красивого артиста и пошла его смотреть. Ромео он танцевал. В результате, вместо молодого красавца на сцену вышел хромой старичок, который не то что прыгать - ходить по сцене не мог. Балеринки его поддерживали, иначе бы он вообще только ползал. А потом он на сцене запнулся, упал, парик с него слетел, а под париком лысина оказалась. Племянница пришла из театра вся расстроенная и просила уволить директора. Тебя, то есть.