И снится страшный сон Кокоше.....
Часть 4.
1.
Все события и персонажи вымышлены. Любое сходство с реальными событиями случайно.
- Кокоша! Ну Кокоша же! - надрывался над ухом истошный женский голос.
Коко вскочил и потряс головой, шляпка с розами в честь Вивальди, то есть Сальери, немедленно слетела. Едва успел подхватить и тут же понял, что заснул на рабочем месте, прямо на столе из красного дерева, вернее, за столом, но не суть.
- Кокоша! Ну ты меня слышишь или нет?
Перед Коко на стол упал листок бумаги. Подняв и пробежав глазами первые строки, Коко в голос закричал:
- Да ни за что! Такую сумму всего за 2 урока? Ты с ума сошла? Где я такие деньги возьму, у меня уборщицы за 10 лет столько не получают!
Толстенькая Питона нахмурила брови и решительно пошла тараном на господина директора, возмущенно крича на родном языке. Коко машинально переводил в голове самые знакомые слова, дойдя до нескольких кратких и емких характеристик, перестал.
- Так выпускай на сцену уборщиц - какие проблемы, - перешла на русский язык подруга, - только потом не жалуйся, когда критики ...
- Пусть хотя бы пять уроков и... - пролепетал шокированный Коко.
- Ты с ума сошел! - Питона угрожающе заколыхала обширным бюстом. Коко немедленно вспомнил о компромате, хранившемся в этом бездонном месте. Что именно там было, до сих пор неясно, но менее опасным не стало.
Коко сцепил зубы и подписал приказ в бухгалтерию об оплате господину Ля Фонте де Жур де Бурже тур Тужур сумасшедшую сумму всего за два урока вокала госпоже Питоне. Про себя директор решил оставить уборщиц и рабочих сцены без премии. Хорошо бы и без зарплаты, но они ж такие несознательные, работать без нее не станут, измельчал народ.
- И еще, - тоном, не терпящим возражений, завила Питона, бросив перед Коко еще один листок.
- А зачем тебе уроки испанского?, - удивился директор.
- А на каком языке, по твоему, поет Кармен, а?
- На французском, на каком...а ты что, и этого не...
- Значит, учим французский!, - отрезала Питона, - а почему ты раньше не сказал? Колясик уже все на испанский перевел, я ему приказала, то есть попросила.
- А он что, испанский знает? Лучше давай на русском, ты ж уже отдала нам рукопись либретто на русском.
- А гугл на что? Вот тебе и испанский в кармане, в наше время никому и не надо языки учить, только если примадоннам. Им как без гугла петь-то? А точно-преточно Кармен на французском поет?
- Да,- буркнул Коко и быстрее подписал еще один запрос в бухгалтерию, чтобы "примадонна", наконец, отвязалась.
Она и отвязалась, беспрестанно бормоча себе под нос: "Французский...Франция....От это поворот, ешкин ты кот.....Кармен и Франция, значит, Колясик был прав......Это меняет дело, ну совсем меняет."
Коко уже не вслушивался в ее слова и очень зря, как покажет время. Он был всецело погружен в мысли о ....ну конечно же, о прекрасном блондине с прекрасными серыми глазами. Но даже насладиться этими мыслями ему не удалось.
2.
Раздался топот и в кабинет влетел, вернее даже, влетело...нечто. Какой-то человек, одетый в рваные хламиды грязно-серого цвета, в парике, имитирующим общую лохматость, а главной деталью туалета были носки. Но не на ногах, а почему-то на ушах. Впечатление это производило, да. Взгляд был прикован только к носкам, в смысле, к ушам.
-Ты кто?, - ошалело спросил Коко, для надежности забежав за свой длинный стол, подальше от этого, как там его.
- Ты что, Коко? Не узнал? Я ж Колясик, муж Питоны, - прохрипело существо.
- А чего ты ...вот такой?
- Хриплю, потому как с Питоной репетировал и в полный голос пел партию Тореадора, а общий прикид - это и есть костюм зомби.
-А, понятно, - повеселел директор, - а что ты пришел?
- Как что? Тебе Питона ничего не говорила? Вот, смету принес, на костюмы.
- А, это? Понятненько, давай сюда, подмахну. Клево ты придумал, только не пойму, а зачем носки-то?
- Как? Чтобы все сразу видели - это и есть зомби. Потом, не могут же зомби быть похожими на человека, значит, надо им уши-то и позакрывать. Кстати, я тоже участвую в спектакле, пою партию Стотринадцатого зомби. Хотел петь Стопервого, но эту партию уже перехватил парикмахер Питонин, - пожаловался композитор.
- Слушай, а при чем тут парикмахер? Он что, консу закончил?
- Да нет, он парикмахерские курсы закончил, "Сто восемьдесят". Прикинь, за три часа , ну, за 180 минут, стал специалистом и вот звезд причесывает.
Коко остановился.
- Нет, так дело не пойдет. В моем театре должны петь только люди с дипломом консерватории и курсами повышения в Ла Скала.
Колясик только махнул рукой.
- И ты что, будешь с ней спорить? Она ж и стилиста и его маму и своего ювелира, всех собрала и каждому заставила партию написать, - пожаловался муж примадонны.
- Подожди, а ты что, вот реально сам эти партии написал?
- Я? Я бы смог, но Питона предложила, чтобы я взял изначальную партитуру оперную и местами поменял начало и конец и так постепенно, двигаясь с разных концов, до середины и дошел, - бесхитростно пояснил Колясик.
- Что? Да вы что там, все с ума посходили?, - внезапно закричал Кокою
- Ты что, Питону не знаешь, она ж как начнет.....
- Я про сумму! Вот ты мне тут подсунул бумаги со сметой на костюмы. Ну не может это рубище стоить триста тысяч долларов каждая единица! Не может!
- Может, - твердо заявил композитор, - во-первых, эскизы от самого крутого в мире театрального художника фон Кара-н-даш, ткань покупали в Египте, ихний лен, или не лен, забыл...Но чтобы кожа дышала. Пошили на фирме Шанель. А главное - носки! Каждая пара вывязана вручную в Африке. Левые носки вязали в Нигерии, правые - в Танзании. Мы помогаем голодающим в Африке, мы не какие-нибудь там..ну, ты понимаешь.
- А это что? Сколько-сколько? Лимон зелени на костюм Кармен? Он что, лично сшит английской королевой?
- Клевая какая идея!, - оживился Колюсик, - надо договориться. Ну или пусть наследник престола постарается, этот, как его, принц-то...Чарлик, вот. Они же сразу прославятся!
- Ну да, а так про них никто и не знает, - съехидничал Коко и наотрез отказался разбазаривать народные деньги. Он прекрасно понимал, что и каким тоном ему скажут в Меценатском совете. А еще ж надо гонорар постановщику платить и еще куче народу, задействованных в спектакле. А где деньги взять? Коко тяжело вздохнул.
- Питона сказала, что будет сердита, ежели ты не подпишешь, - с нажимом сказал Колюсик и вдруг повторил Питонино движение, когда она таинственно колышет огромным бюстом. Получилось похоже и Коко застонал про себя.
Тут в очередной раз дверь отворилась, без стука, что характерно, и в кабинет вошла странная процессия. Спиной шел мускулистый, но очень низкорослый мужчина, одетый в оранжевую хламиду . В высокоподнятой и вытянутой вперед руке он сжимал белоснежный большой платок, который зачем-то был засунут в рот шедшей за ним по пятам Питоне. Та с вытаращенными от усилий глазами выла на верхней "ля" гнусавым голосом. Оба были почему-то босиком.
Коко похолодел:
- Они что, с ума сошли? Что делают-то? Что происходит? И почему в моем кабинете? И почему они босые?
Спокойный как танк Колюсик, явно повидавший многое за свою семейную жизнь, пояснил Коко, что так проходит занятие вокалом со всемирно известным педагогом ЛяЛяФа.
- Голос вокалиста должен преодолевать даже такое серьезное препятствие, как шелковый платок известный своей плотностью и текучестью, - важно пояснил откуда-то взявшийся сероглазый блондин. - А босые - для того, чтобы вибрацию лучше ощущать. И надо ходить постоянно, т.к. в работе вокалиста ценится выносливость и возможность брать верхнее "ля" в движении.
"Белиберда какая-то" - подумал директор.
- Молодца! Наш чел, в натуре!, - и Колясик пожал вялую лапку секретаря. Тот заулыбался и Коко моментально заревновал.
3.
- Коко Максович! к вам президент, - начала Цыпаныч и закашлялась.
Колясик с блондином дружно вытаращили глаза, а Коко приосанился и красиво встряхнул головой.
-...Меценатского совета! Меценат Меценатович!, - закончила верная подруга.
Коко слегка приуныл, но тут же сообразил, что это верный шанс хотя бы на время избавиться от навязчивой семейной парочки и при этом на законных основаниях оставить при себе секретаря.
Президент, пусть и Меценатского совета, был величав и торжественен. Вначале он пышно приветствовал самого Коко и в его лице всю великую русскую культуру (Коко был явно польщен), потом поругал бездуховный Запад (Коко старательно поддакивал), потом спросил Коко, как все его домашние. Не совсем представляя, кого именно Меценат Меценатович имеет в виду, директор ответил весьма обтекаемо, что, впрочем, явно удовлетворило обоих. Правила приличия были соблюдены.
- Как там подготовка к премьере?, - начал с главного Меценатович.
- Идет, бурно идет, мы уже и костюмы и репетиции и я сегодня длительно совещался с нашей примадонной и с композитором и ...., - горячо затараторил Коко.
- Так он же помер давно, ты чё, Максович?, - по свойски спросил Меценатович.
-Кто? - ошалело завертел головой директор, - Колясик? Он живой, как....как я, - не успел подобрать должное сравнение сердитый на пронырливую парочку Коко.
- Какой тебе Колясик-Малясик? Я про Шостаковича!
- При чем тут Шостако....
- Ты какую оперу-то ставишь? "Леди Макбет Мценского уезда и вурдалаки"?
- Чёёёёё??? Какие...эти...вурда..кто????, - начал заикаться директор.
Прибежала запыхавшаяся Цыпаныч с трубкой в зубах и с поклоном дала в руки Меценатовичу либретто Колясиковой оперы.
- А оперу "Леди Макбет Мценского уезда и вурдалаки" мы всенепременно поставим! какой у вас утонченный вкус, - затараторила она, - наш композитор уже ее пишет, по мотивам известной оперы Дмитрия Дмитриевича, как вы тут отметили. Какой вы уникально образованный человек!
- Эй ты! Живо дюжину шампанского и бадью черной икры! - набросилась на блондина Цыпаныч.
Тот рванул куда-то вглубь и исчез.
Боевая подруга взяла под локоток гостя и усадила его за стол, расстелила перед ним узорчатую белоснежную скатерть, на которой запыхавшийся блондин Кокиной мечты расставлял фужеры и бутыли.
На запах черной икры подтянулись остальные меценаты и все принялись пить за успех новой оперы "Леди Макбет Мценского уезда и вурдалаки". Коко опять стоял, облитый шампанским и улыбался.
-Кстати, - встрепенулся Меценатович, - а кто будет петь этого, ну как его, короче, Главного Вурдалака?
- Вирда..Вурда...Кого? - еще больше начал заикаться директор.
- У нас есть новый, перспективный бас, - отодвинула начальника Цыпаныч, - Прекрасный мелодист, ведь эту сложнейшую партию, насыщенную нежнейшими обертонами, должен петь именно мелодист!
-Да, конечно! Разумеется! Не вопрос!, - раздались голоса меценатов.
"Зачем вурдалаку нежнейшие обертона и почему бас этот -еще и мелодист? кто он?" - успел подумать Коко, как его вновь облили шампанским. Икры ему и вовсе не досталось, хорошо хоть шампусика глотнул, "Вдова Клико", между прочим.
Но зато Меценатович, не глядя, подмахнул все сметы с ужасающими даже его, Коку, цифрами. Икра стоила свет! Ой, то есть игра.
4.
-Коко! Проснись! Сегодня же премьера!
- А? Что? Почему сегодня премьера? Мы же только костюмы утвердили и.....Питона учит язык и....
Коко вскочил и затряс головой. Цыпаныч стояла, выставив перед собой фрачную пару с белоснежной подходящей сорочкой.
- Переодевайся! Живо! - прикрикнула она.
- Почему ты со мной разговариваешь таким тоном? - запоздало возмутилось начальство.
- Я тебя спасаю! Через два часа премьера! Тебе надо гостей встречать. Заявлены тринадцать руководителей дружественных стран, десять - недружественных, три принца крови, восемь принцесс, два короля, сорок послов с женами и немыслимое количество журналистов. Наши тоже все будут!
Коко молча стал натягивать на себя нелюбимую одежду. Пришедший парикмахер и гример также молча делали свое дело. Верещала, не умолкая, только Цыпаныч. Она зачитывала Коке выдержки из "Руководства для директоров театров о встречах с членами Правительства".
Напомаженный и надушенный Коко полюбовался на себя в зеркало. Как же он хорош! Через десять минут за ним вернулась Цыпаныч и заставила выйти встречать гостей. Коко, в голове которого все эти послы, президенты и короли перемешались почти сразу же, растянул губы в улыбке, жал руки и говорил, как он думал, по-французски. Ему что-то отвечали на незнакомых языках и все улыбались.
Переводчиком вызвалась Цыпаныч. Она когда-то успела шустро переодеться и была в лимонном чрезмерно глубоко декольтированном платье в пол, на шее и в ушах - крупные рубины. Не то, чтобы это все красиво смотрелось......Но зато сразу видно, что дорого-богато. Ну и маленький бонус: каждый посол или принц так и норовил заглянуть в это манящее декольте. Цыпаныч улыбалась довольно, как кот перед миской сметаны и вяло переводила что-то невпопад. Вернее, делала вид, уж Коко-то было наверняка известно, что ни одного языка верная подруга не знает.
Но все когда-то заканчивается, закончилась даже вся эта длинная вереница важных приглашенных людей. И Коко с нетерпением начал ждать начала премьерного спектакля. Положа руку на сердце, особого успеха там не будет, как бы не освистали бы........
По традиции открыли шампанское, десять ящиков которого привез с собой посол Франции и поговорили об опере. Потом о балете. Коко наконец-то был в своей стихии. Как вдруг перед ним оказался блондин и, наклонившись, горячо зашептал директору в ухо:
- У нас ЧП.
Похолодевший от ужаса Коко сунул свой бокал принцессе одного карликового государства и ломанул за кулисы.
- Что случилось?, - по своему обыкновению заорал он.
- Коко, выручи, вовек не забудем!, - Колясик подпрыгивал от возбуждения., - сразу восемнадцать наших зомбиков в пробке застряли. А еще пять написали СМС, что их пригласили прямо сегодня петь Аиду в Вене, еще у четырех бабушки заболели.
- Я не понял, зачем ты мне все это рассказываешь? Пусть выпускающий и разруливает, мне то что до всего этого? Меня принцы с королями ждут!, - важно изрек Коко и повернулся в сторону выхода.
- Умоляю! Выручи!, - Питонин муж схватил Коко за фалды фрака, - выйди и спой за стопервого зомби!
- Сам пой! - заорал директор, отбирая свой фрак.
- Ладно, пой партию пятидесятого зомби! Она большое и выигрышнее., - не сдавал позиции Колясик, - Умоляю-преумоляю!
-Умоляем! Спаси, отец родной!, - внезапно заголосили невесть откуда-то взятые человечки, несуразно одетые в лохмотья, пахнущие дорогим парфюмом.- вы же директор, на вас вся надежда! Вон, знаменитый Ааааахов сам и директорствовал и главные партии танцевал, а вы круче Ааааахова в мильон раз!
- Так уж и быть!, - внезапно для себя согласился Коко, - выйду на сцену ради великого театра!
Все радостно засуетились, откуда-то появились костюмеры и живо надели на Коко страшную грязно-серую робу в лохмотьях, нацепили такие же страшные штаны и споро приделали к его тончайшим прекрасным щиколоткам....кандалы.
- Как вы смеете! - в ужасе заорал директор, - это самые тонкие щиколотки в мире, изверги!
Откуда-то прискакал Колясик, живо оценил обстановку и сдернул с шеи одной из костюмерш нашейный платок.
- Это же Гермес!,- всхлипнула та, но , поняв, что спорить себе дороже, замолчала и отошла.
Тем временем Колясик разорвал платок на две части, перевязал прекраснейшие щиколотки и даже завязал красивые кокетливые бантики. Сверху, беспрестанно извиняясь, он все же приделал пластмассовые кандалы. Коко полюбовался на свои щиколотки - с бантиками , белыми-белыми, они были восхитительно прекрасны! Руки тоже упаковали в кандалы, но Коко решил потерпеть ради высокого искусства.
Всхлипывающая костюмерша (уже без шейного платочка) упаковала Кокины уши в носки (ручная работа, связаны в Африке, вырученные средства отдали голодающим черного континента) и сверху для надежности нацепила серого цвета тонкую шапочку, аккуратно выправив уши. Гримерша, закусив для верности губу, чтобы не рассмеяться, повозюкала по директорской физиономии грязной кисточкой и щедро разбрызгала из баллончика имитацию грязи.
5.
- Зомби, я никогда не струшу, меня никак нельзя поймать!
Я укушу вас быстрее всех, И размету вас заклинаньем
и даже нежареных могу вас съесть!
тадам-пам-пам!
- надрывалась Питона, то есть Кармен. Коко поморщился: Питона все же продолжала фальшивить. Голос не оперный, хотя и сильный. Критики развернутся вовсю....надо морально готовиться. Хорошо хоть его никто не узнает в этом дурацком костюме. Хотя...а по щиколоткам? Коко похолодел и воровато оглянулся - народ деловито сновал за кулисами, не обращая на начальство никакого внимания.
- Кокочка, милый, умоляю! - Питонин муж сунул в руки партитуру, - Смотри, вот тут поешь так: "Ам! Кусь!" А вот тут - "Кусь! Ам!" Только не перепутай, умоляю! Это важно. И непременно оближись! И зубами щелкни! Главное, надрывно! С чувством!
- Ах ты .....- начал было Коко, но вдруг почему-то застеснялся и уже деланно-мирно спросил, - А чего ты из-за одной ноты меня заставил в таком жутком прикиде выступать? А вдруг кто увидит?
- Да уже нас и на видео и на фото сняли по сто раз, - безмятежно заявил Колясик, - вон, ты же сам разрешение на допуск журналюг за кулисы подписывал.
Похолодевший от ужаса директор оглянулся - и правда, камер было не счесть, а уж фотографов........ И тут подарок редкий для любого из папарацци - директор такого театра и с носками на ушах.
- Пошел!, - прошептал Колясик и толкнул Коко прямо на сцену.
Затерянный в толпе таких же грязно-серых зомби, Коко послушно тянул на разные лады "Аааааам" и "Кусь!". Клацкал зубами и облизывался. Некоторые зомби вскакивали, тянули к Питоне страшные загримированные руки, звякали громко кандалами и пели "Мы хотим тебя! Мы хотим тебя! Съеееееееесть!" Потом все трясли волосами, это действо мучительно напоминало рекламу шампунь от перхоти.
Над головой Коки что-то бурлило, вертелось, кто-то что-то пел, но он думал только об одном: как выйти из этой идиотской ситуации с наименьшими потерями. В его пользу было то, что он знал тут каждый уголок и, если сейчас тихонько, не привлекая внимания, двигаться вон туда, налево, то там есть такое местечко, оттуда легко пройти к лифту, про который все забыли, а потом ...
Вдруг все заревели и на сцене и в зале. Коко встрепенулся, все смотрели куда-то в центр. Директору не было ничего видно, а контролировать ситуацию необходимо. Поэтому он принял единственное верное решение: бухнулся на четвереньки и принялся споро протискиваться под ногами артистов.
6.
В глубине сцены, освещенная софитами, на каком-то постаменте из груды столов, что-ли, стояла Питона в более чем странном прикиде. На голове у нее был чепец с оборочками, белый, на шее большой платок, завязанный на плечах, поверх широкой красной юбки был повязан белый передник. Точь-в-точь в такой же одежде была нарисована бабушка Красной шапочки в любимой книжке Кокочкиного детства. Но это бы ладно. Перед собой Питона держала...флаг Франции! И старательно размахивала им перед собой. В другой руке у нее было ружье. Зал ликовал, то и дело прерываясь на аплодисменты. И это было бы неплохо - заглушались Питонины рулады. Но при чем тут Франция???
- Да ты ж сам Питонке сказал, что Кармен поет по-французски, композитор - француз, писатель - тоже. Ну вот, она сама и решила все переделать....., - раздался под ухом знакомый меланхоличный голос Колясика.
Коко повернул голову: Колясик преданно стоял на четвереньках рядом с ним.
- А почему все ей хлопают? Прям овации...не верю своим ушам......, - пролепетал ничего не понимающий директор.
- Ну а кто тут что знает-то? Билеты продавались по сто тыщ минимум, и это на самые неудобные места, а те, кто что-то знает, ну, про Кармен, в жизни бы столько денег не потратили на один спектакль...Тут у каждого в зале собственное шале или особняк на Лазурке, ну самые нищие из этих зрителей на крайняк что-то там снимают пару раз в году, лачугу какую-нибудь всего в один этаж, откуда до моря полчаса чапать. Франция в почете у них у всех. ....Зарубежные гости тоже Францию уважают, это ж не мы......Да и вообще, ты ж знаешь: "публика - дура!". Конечно, для верности мы наняли клаку, сам понимаешь.....
- А ружье зачем?
- Так она где-то углядела картину Декларуа, как ее там, ну, где баба с голыми сиськами флагом размахивает.....
- Делакруа, Эжен он вообще-то. А картина называется "Свобода, ведущая народ"., - не удержался Коко.
- Да какая, блин, разница.....Не суть. Питонка уперлась: хочу как она. Ну та, на картине, типа ихняя...как ее...тетка французская такая......
- Марианна!, - опять влез директор.
- Ой, да какая разница-то! Питонка вообще хотела с голой грудью выйти и полностью прикид повторить. Но желтый цвет ей не идет, а насчет голой груди я запретил, все ж муж.
- Спасибо!, - только и смог вымолвить потрясенный увиденным Коко.
- Да ладно! Потом сочтемся!
Коко немедленно насторожился. Что эта парочка еще потребует от него? Нервы уже начали сдавать и директор принял волевое решение быстро уходить, вернее, уползать со сцены, пока его никто не видит. Потом в укромном месте отряхнуться, снять с себя идиотский костюм и можно выходить навстречу журналистам. Вроде не освистали, уже хорошо.
Коко, косясь на Колясика, аккуратно повернулся к нужному выходу за кулисами и споро пополз. Муж Питоны , не отрываясь, смотрел на супругу и это было только на руку.
Вначале все шло хорошо, Коко выбрался за кулисы здоровым и без потерь. Но только он хотел ползти к нужному лифту, как наткнулся на препятствие: камеру и женские ноги. Директор, похолодев внутри, попытался обползти незаметно. Но было без шансов.
- Ви есть Коко! Господин директор!, - совсем не вопросительно, а утвердительно и, главное, громко, заявил женский голос.
Камера немедленно была направлена на Коко. Иностранная журналистка, не мешкая, плюхнулась рядом с господином директором на четвереньки и начала тараторить на ломаном русском, задавая, в общем-то, стандартные вопросы. Коко тоже отвечал стандартно. В его голове метались самые разные мысли. И прежде всего: что делать? Как, как достойно выйти из этого идиотского положения? Главный человек в самом огромном театре страны, дает интервью, стоя на четвереньках, одетый в грязное жуткое рубище, а на его ушах болтаются носки? Да еще и лицо забрызгано грязью, пусть это и грим...
- Я хочу сделать заявление! Эксклюзив!, - важно изрек Коко и сам себе удивился. Он пока еще не знал, что и как будет говорить. Налить воды, как всегда и все забудут про заявленную глубокую мысль? Но времени мало....И надо еще пояснить, почему Питона машет флагом Франции, то есть Кармен машет....
- Я с первого своего спектакля, ну, в смысле в должности директора, ввел традицию, - начал Коко и замолчал. Он оглянулся в поисках ответа о том, что это за традиция-то... Впервые ему не хватило слов....
Все молча глядели на господина директора и готовились внимать мудрости его безмерной. На лице журналистки внезапно появилось выражение, похожее на уважение, да-да!
- Господин директор!, - взвизгнула она, - Я поняль! Ви сами участие в каждом премьер?
У Коко моментально отлегло от сердца. Он встал с четверенек, галантно протянул руку журналистке и помог ей подняться, попутно убедившись, что этот жест успели снять в выгодном для него ракурсе.
- Совершенно верно!, - радостно продолжил Коко, - Я ответственный человек, очень и очень. Поэтому я ввел правило, что лично принимаю каждый спектакль и, чтобы все прошло на высшем, достойном уровня самого-пресамого театра, провожу все время на сцене, в гуще народа. так сказать. Как видите за ролями я не гоняюсь. Главное - участие! И маленьких ролей не бывает! - он красивым жестом провел по своему жуткому прикиду, ой, то есть театральному костюму.
Все дружно закивали. Коко еще больше воодушевился и хорошо поставленным голосом продолжил. Он говорил о себе: о глубоком проникновении в роль Пятидесятого зомби, о том, что, готовясь к этой роли, он за одну ночь прочитал все-все про культуру зомби, что наряд он придумал лично и главной деталью были, безусловно, носки на ушах, а иначе, как отличить зомби от, например, бомжа?
Народ стоял и слушал, словно загипнотизированный, не в силах то не что отойти, даже дышать все были не в состоянии.
- А теперь про главное, про глубокое проникновение и про новое прочтение роли Кармен, исполненной нашим новым приобретением, прекрасной, всемирно известной певицей Питоной... - начал Коко, с содроганием думая, что же сказать-то? Чтобы никого не обидеть и не выглядеть самому идиотом?
- Я поняль!, - опять пришла на выручку иностранная журналистка. - Поняль! Ви есть , ой, то есть Питон есть олицетворение французский народ и есть солидарен! Франции есть тажесть жить и быть, ви есть понять и держать!
- Да!, - с облегчением сказал Коко и умильно посмотрел на журналистку.
Та повернулась к камере и залопотала что-то на своем языке, а обогащенный новыми знаниями Коко пошел на встречу с толпой всех остальных журналистов. Главное - перехватить Питону и заставить ее выучить наизусть правильный ответ. А потом - фотосессия, потом - роскошный банкет для приглашенных, потом - все, этот жуткий день закончен......АААА!!! У нас же еще балет по плану и недописанное либретто и кого назначать на главные и не главные роли...
- Где Родискин?, - заорал Коко.
- На вечеринку улетел, на частном самолете, гуляет со вчерашнего утра, опять два класса пропустил и на прошлой и на позапрошлой неделе тоже. А еще он поправился на целых пять кило- наябедничал кто-то из балетной труппы, зачем-то околачивающийся за кулисами.
- Вернуть немедленно!, - коротко бросил Коко и рванул на фотосессию. Возле зеркала он приостановился, стянул дурацкие носки, пригладил волосы и маленько стер грязь с лица.
- Как же я хорош! А мои щиколотки в белых бантиках!
Коко красиво вытянул носочек и отрепетировал пару самых выгодных поз для съемки. А потом надо рубашку снять - с голым торсом он неотразим в любой роли!
|
